Уйди скорей и не спеши обратно - Страница 23


К оглавлению

23

– Дамас? Дамас Вигье?

– А какой же еще? Он вам не говорил?

– Мы каждое утро пьем вместе кофе, и он ни разу словечком не обмолвился.

– Оно и понятно, он ведь влюблен. О таком не болтают.

– Черт побери, Дамас! Но ведь ему только тридцать.

– Лизбете тоже. Она, правда, несколько полновата для своего возраста.

Жосс на мгновение представил себе супружескую пару Дамас – Лизбета.

– Думаете, из этого что-нибудь выйдет? – спросил он. – Вы ведь разбираетесь в жизни.

Декамбре скептически поморщился:

– Мускулы Лизбету давно не интересуют.

– Дамас хороший парень.

– Этого мало.

– Чего ж Лизбете еще надо от мужчины?

– Не так уж и много.

Декамбре глотнул кальвадоса:

– Мы здесь не за тем, чтобы говорить о любви, Ле Герн.

– А о крупной рыбе, которую вы добыли.

Декамбре помрачнел.

– Неужели все так серьезно? – спросил Жосс.

– Боюсь, что так.

Декамбре окинул беглым взглядом соседние столики и успокоился, потому что в «Викинге» царил такой гвалт, словно на палубе варварского судна.

– Я установил одного из авторов, – сказал он. – Это Авиценна, персидский врач, живший в одиннадцатом веке.

– Понятно, – сказал Жосс, которого гораздо больше интересовала Лизбета, нежели Авиценна.

– В его книге «Liber canonis» я нашел место, откуда взят отрывок.

– Понятно, – повторил Жосс. – Скажите, Декамбре, вы тоже были учителем, как ваш отец?

– Откуда вы знаете?

– Да так, – прищелкнул пальцами Жосс, – я в жизни тоже кое-что понимаю.

– Может, вам неинтересно то, что я вам рассказываю, Ле Герн, но я прошу вас выслушать.

– Ладно, – сказал Жосс, который будто снова оказался в прошлом, когда учился у старого Дюкуэдика.

– Другие авторы всего лишь повторяют Авиценну. Везде говорится об одном и том же. Они ходят вокруг да около, не называя по имени, не касаясь этого, вьются, как грифы над падалью.

– Вокруг чего? – растерянно переспросил Жосс.

– Вокруг одного и того же, Ле Герн, я вам только что сказал. Того, что объединяет все странные записки. Того, о чем они возвещают.

– А о чем они возвещают?

В это время Бертен поставил на стол две рюмки кальвадоса, и Декамбре, прежде чем продолжить, дождался, пока верзила нормандец отойдет.

– О чуме, – сказал Декамбре, понижая голос.

– Какой еще чуме?

– Самой настоящей ЧУМЕ.

– Страшная болезнь прошлого?

– Она самая, собственной персоной.

Жосс замолчал. А вдруг грамотей порет всякую чушь? Вдруг он решил поиздеваться над ним? Жосс не мог проверить, правда ли то, что он там рассказывал про какой-то «canonis», и Декамбре мог запросто посмеяться над ним. Будучи осторожным, как всякий моряк, он всмотрелся в лицо старого эрудита, но не увидел там и тени насмешки.

– А вы, часом, не пытаетесь мне мозги запудрить?

– Зачем?

– Да чтобы выглядеть умником, а меня выставить дураком. Вы хитрец, а я простак, вы образованный, я неуч, вы знаток, а я невежда. Вам нравятся такие игры, да только посмотрел бы я на вас в открытом море без спасжилета.

– Вы чересчур вспыльчивы, Ле Герн.

– Это правда, – согласился Жосс.

– Думаю, многим довелось отведать вашего кулака на этой земле.

– И на море тоже.

– Я и не думал играть в умника и простака, зачем мне это?

– Чтобы возвыситься.

Декамбре улыбнулся и пожал плечами.

– Я могу продолжать? – сказал он.

– Как хотите. Хотя какого черта мне в ваших объяснениях? Я три месяца читал типа, который переписывал Библию. Он платил, я читал. Мне-то что?

– Вы имеете моральное право на эти послания. Если завтра я пойду в полицию, то хочу, чтобы вы знали об этом. А еще я хочу, чтобы вы пошли со мной.

Жосс залпом осушил рюмку.

– В полицию? Да вы совсем рехнулись, Декамбре! При чем здесь полиция? Тут же не боевая тревога.

– Откуда вы знаете?

Жосс сдержал слова, уже готовые сорваться с губ, сдержал из-за комнаты. Комнату надо сохранить.

– Послушайте меня хорошенько, Декамбре, – заговорил он, взяв себя в руки, – по-вашему, мы имеем дело с парнем, который развлекается, переписывая старые книжки про чуму. Он псих и больше никто, маньяк. Если звать полицию всякий раз, как какому-то придурку вздумается открыть рот, у нас и на выпивку времени не останется.

– Во-первых, – сказал Декамбре, отпив полрюмки, – он не просто переписывает, он заставляет вас читать это вслух. Таким образом, он анонимно высказывается на площади. Во-вторых, он не стоит на месте. Он пока только в начале этих текстов. Он еще не дошел до мест, где есть слова «чума», или «болезнь», или «смертность». Он пока в самом начале, но он двигается вперед. Вы понимаете, Ле Герн? Он идет вперед. Вот что страшно. Он двигается. Но куда?

– К концу текста, куда же еще. По-моему, тут все ясно. Никто еще не начинал книгу с конца.

– Не книгу, а книги. А вам известно, что будет в конце?

– Я этих книжонок не читал!

– Десятки миллионов мертвецов. Вот что в конце.

– Вы воображаете, что этот псих убьет половину Франции?

– Я этого не сказал. Я сказал, что он двигается к смертельной развязке, он ползет к ней. И читает он нам вовсе не сказки «Тысячи и одной ночи».

– Идет вперед, это вы так говорите. А по мне, так он просто топчется на месте. Уже месяц, как он талдычит свои истории про разных тварей, то так закрутит, то этак завертит. По-вашему, это называется идти вперед?

– Я в этом уверен. Помните другие записки без начала и конца, в которых рассказывается о жизни какого-то мужчины?

– Конечно помню. Но это совсем другое. История про мужика, который ест, спит, трахает, а больше и сказать-то нечего.

23