Уйди скорей и не спеши обратно - Страница 39

– Располагайтесь в столовой, – сказал он.

Адамберг вошел в большую комнату, которую освещали три арочных окна, в ней стоял длинный деревянный стол, вокруг которого суетился какой-то мужчина в галстуке и отточенными круговыми движениями натирал его тряпкой с воском.

– Люсьен Девернуа, – представился он, отложив тряпку. У него было крепкое рукопожатие и громкий голос. – Марк будет через минуту.

– Извините за беспокойство, – сказал старик, – в это время Люсьен обычно натирает стол. Ничего не поделаешь, таков обычай.

Ничего не ответив, Адамберг сел на деревянную скамью, а старик расположился напротив с весьма довольным видом.

– Ну что, Адамберг, – весело сказал старик, – бывших коллег уже не узнаем? И руки не подаем? У нас, как и раньше, ни к чему уважения нет?

Адамберг немного опешил и внимательно вгляделся в лицо старика, призывая на помощь образы, хранившиеся в памяти. Виделись они не вчера, это ясно. Не меньше десяти минут понадобится, чтобы вспомнить. Парень с тряпкой, Девернуа, стал тереть медленнее, глядя на каждого по очереди.

– Вижу, вы не изменились, – широко улыбнулся старик. – Но это не помешало вам подняться вверх с должности бригадир-майора. Надо признать, вы одержали немало побед, Адамберг. Дело Каррерона, де ла Сомма, выстрел в Валандри, знаменитые рыцарские трофеи. Я уж не говорю о недавних случаях, дело Ле Нермора, резня в Меркантуре, расследование в Винтее. Браво, комиссар! Как видите, я внимательно следил за вами.

– Зачем? – настороженно спросил Адамберг.

– Хотелось узнать, оставят ли вас в живых. Вы порой напоминаете сорняк на скошенном лугу, ваше спокойствие и безразличие всех раздражало, Адамберг. Хочется верить, что вам это известно лучше моего. В полиции вы как блуждающий огонек путешествовали по ступенькам иерархии. Никому не подвластный и неуправляемый. Да, мне хотелось узнать, дадут ли вам вырасти. Вы пробились, и тем лучше для вас. Мне так не повезло. Меня обогнали и вышвырнули.

– Арман Вандузлер, – пробормотал Адамберг, и в чертах старика он снова увидел энергичного комиссара моложе на двадцать три года, язвительного, эгоцентричного и любившего жизнь.

– Он самый.

– Это было в Эро, – добавил Адамберг.

– Ага. Исчезновение девушки. Вы тогда отлично справились, бригадир-майор. Парня задержали в порту Ниццы.

– И мы ужинали под аркадами.

– Ели осьминога.

– Точно.

– Налью-ка себе винца, – решил Вандузлер, вставая. – Это дело надо отметить.

– Марк – ваш сын? – спросил Адамберг, соглашаясь выпить стаканчик.

– Мой племянник и крестник. Пустил меня к себе жить, потому что он хороший парень. Знаете, Адамберг, я ведь остался таким же несносным, как вы сохранили свою гибкость. С тех пор я стал еще несноснее. А вы стали еще гибче?

– Не знаю.

– В те времена вы многого не знали, и, похоже, вам было на это плевать. Что вам понадобилось в доме, о котором вам ничего не известно?

– Ищу убийцу.

– И при чем тут племянник?

– Дело связано с чумой.

Вандузлер-старший кивнул. Потом взял швабру и дважды стукнул в потолок в том месте, где штукатурка уже порядком облупилась от ударов.

– Нас здесь четверо, – пояснил Вандузлер-старший, – и мы живем друг над другом. Святому Матфею стучать один раз, святому Марку два, святому Луке, которого вы видите здесь с тряпкой, стучать трижды, а мне четыре раза. Семь ударов – общий сбор евангелистов.

Убирая швабру, Вандузлер взглянул на Адамберга.

– А вы не меняетесь, – сказал он. – Вас ничем не удивишь?

Адамберг молча улыбнулся, в это время в столовую вошел Марк. Обойдя стол, он пожал руку комиссару и недовольно поглядел на дядю.

– Я смотрю, ты уже успел заболтать гостя, – сказал он.

– Прости, Марк. Двадцать три года назад мы вместе ели осьминога.

– Окопное братство, – пробормотал Люсьен, складывая тряпку.

Адамберг взглянул на специалиста по чуме, Вандузлера-младшего. Худой, нервный, жесткие черные волосы, в лице что-то индийское. Он был одет во все черное, только ремень выглядел немного кричаще на общем фоне, на руках серебряные кольца. На ногах у него Адамберг заметил тяжелые черные ботинки с пряжками, похожие на те, что носит Камилла.

– Если вы желаете говорить с глазу на глаз, боюсь, нам придется выйти, – сказал Марк Адамбергу.

– Не стоит, – ответил тот.

– Ваше дело связано с чумой, комиссар?

– Вернее, со знатоком чумы.

– Тем, кто рисует эти четверки?

– Да.

– Это связано со вчерашним убийством?

– А как по-вашему?

– По-моему, да.

– Почему?

– Из-за черных пятен на коже. Но четверки служат, чтобы защищать от чумы, а не насылать ее.

– И что из этого следует?

– А то, что, как я предполагаю, ваша жертва не была защищена.

– Так и есть. Вы верите в силу этой цифры?

– Нет.

Адамберг посмотрел Вандузлеру в глаза. Похоже, тот говорил искренне и даже слегка обиделся.

– Верю не больше, чем в амулеты, кольца, бирюзу, изумруды, рубины и множество других талисманов от чумы. Они, конечно, стоят гораздо дороже, чем простая четверка.

– Для защиты от чумы носили кольца?

– Те, у кого было достаточно средств. Богатые реже умирали от чумы, сами не зная, что защищали их толстые стены их домов, где не было крыс. Гибли главным образом простые люди. Потому так и верили волшебным свойствам драгоценных камней – бедняки не носили рубинов и умирали. Самым могущественным считался алмаз, в нем видели самую сильную защиту: «Если носить алмаз на левой руке, он убережет от любых несчастий». Отсюда у богачей пошел обычай в знак любви дарить своей невесте алмаз, чтобы уберечь ее от беды. Обычай остался, но уже никто не знает его смысла, как никто уже не помнит значения четверок.