Уйди скорей и не спеши обратно - Страница 2


К оглавлению

2

Завидев перекресток Эдгар-Кине, Жосс спрятал старые обиды за подкладку памяти и поспешил наверстать упущенное время. Вся эта возня с кофейной гущей, война людей и вещей отняли у него, по меньшей мере, четверть часа. А пунктуальность в его работе была очень важна. И с самого начала он старался, чтобы первый выпуск его говорящей газеты начинался в восемь тридцать, второй в двенадцать тридцать пять, а третий в восемнадцать десять. В эти часы было больше всего народу, а слушатели в этом городе всегда слишком спешили, чтобы потерпеть хоть чуток.

Жосс снял с дерева урну, куда подвешивал ее на ночь, завязывая узлом двойной булинь с сигнализацией от воров, и взвесил в руках. Сегодня не очень тяжелая, он быстро рассортирует. Слегка ухмыльнувшись, он понес ящик в подсобку, где его приютил Дамас. Есть еще добрые люди на свете, такие, как Дамас, которые оставляют вам ключ и место за столом, не боясь, что вы залезете в их кассу. Дамас, ну и имечко! У него на площади был магазин роликовых коньков под названием «Ролл-Райдер», и он давал Жоссу пристанище, чтобы тот мог разобрать свои бумажки. «Ролл-Райдер», ну и названьице.

Жосс открыл урну, большой деревянный ящик, который сколотил собственными руками и окрестил «Норд-вест-2» в память о дорогом его сердцу утопленнике. Конечно, не слишком почетно было большому рыболовному судну дальнего плавания обрести преемника в виде деревянного почтового ящика в Париже. Но этот ящик был не простой. Это был гениальный ящик, появившийся на свет благодаря гениальной идее, посетившей Жосса семь лет назад и позволившей ему крепко встать на ноги после трех лет работы на консервном заводе, полугода на катушечной фабрике и двух лет безработицы. Гениальная идея явилась ему декабрьской ночью, когда он, сидя со стаканом в руке в кафе вокзала Монпарнас, на три четверти заполненном одинокими бретонцами, слушал такие знакомые рокочущие звуки родной речи. Кто-то помянул Пон-л'Аббе, и вот так случилось, что прапрадедушка Ле Герн, рожденный в Локмария в 1832 году, материализовался из глубины сознания Жосса, присел рядом у стойки и поздоровался с ним. «Привет», – буркнул в ответ Жосс.

– Помнишь меня? – спросил старик.

– Ага, – пробормотал Жосс. – Я еще не родился, когда ты умер, так что я тебя не оплакивал.

– Слушай, парень, мог бы не оговаривать, все-таки я твой гость. Сколько тебе стукнуло?

– Пятьдесят.

– Жизнь тебя потрепала. Выглядишь старше.

– Тебя не спросил! И вообще я тебя не звал. Ты тоже страшён был.

– Не груби мне, мальчишка!. Ты знаешь, каков я бываю, если меня разозлить.

– Ага, это было известно всем. Особенно твоей жене, которую ты всю жизнь колотил.

– Ладно, – поморщился старик, – это старая история. Тогда время такое было.

– Черта с два! Это ты сам такой был. Не ты ли ей глаз вышиб?

– Слушай, не будем же мы про этот глаз двести лет толковать?

– Почему бы и нет. Для примера.

– Тебе ли, Жосс, читать мне мораль? Не ты ли ударом сапога чуть не отправил на тот свет человека на набережной Гильвинека? Или я что-то путаю?

– Это была не женщина, во-первых, и даже не мужик, это во-вторых, Это был бурдюк с деньгами, которому плевать, что другие сдохнут, лишь бы деньги грести лопатой.

– Ну да, знаю. Не мне тебя осуждать. Но ведь это не все, приятель, для чего ты меня позвал?

– Я уже сказал, не звал я тебя.

– Ты похож на свинью. Тебе повезло, что у тебя мои глаза, а то врезал бы я тебе. Представь себе, я здесь потому, что ты меня вызвал, только так и никак иначе! Впрочем, мне этот бар не нравится, музыка мне не по вкусу.

– Ладно, – примирительно сказал Жосс. – Заказать тебе стаканчик?

– Если сможешь руку поднять. Потому что, позволь тебе заметить, свою дозу ты уже принял.

– Не твоя забота, старик.

Предок пожал плечами. Он всякого повидал, и этому сопляку не удастся его разозлить. Этот Жосс из породы Ле Гернов, сразу видно.

– Ну, что, – продолжал старик, потягивая свой гидромель, – ни жены у тебя, ни денег?

– Угадал, – ответил Жосс. – А раньше, говорят, ты таким умником не был.

– Это потому, что теперь я призрак. Когда помрешь, узнаешь много нового.

– Что правда, то правда, – пробормотал Жосс, с трудом протягивая руку в сторону официанта.

– Если дело в женщинах, не стоило меня звать, тут я тебе не помощник.

– Да уж догадываюсь!

– Но если ищешь работу, тут ничего хитрого нет, парень. Иди по стопам своих предков. Какого черта ты торчал на катушечной фабрике? Вздор! И потом, с вещами будь осторожней. Снасти еще туда-сюда, но не катушки и нитки, я уж не говорю о пробках, от них вообще лучше держаться подальше.

– Знаю, – ответил Жосс.

– Пользуйся своим наследством. Продолжай семейную традицию.

– Я не могу быть моряком, – раздраженно буркнул Жосс, – меня выгнали.

– Господи, да кто тебе говорит о море? Можно подумать, в жизни есть только рыба! Разве я был моряком?

Жосс опустошил стакан и задумался.

– Нет, – проговорил он наконец. – Ты был вестником. От Конкарно до Кемпера ты разносил новости.

– Вот именно, парень, и я горжусь этим. Ар Баннур, вот кем я был, вести приносящим. На южном побережье никого не было лучше меня. Каждый божий день Ар Баннур входил в новую деревню и в полдень возвещал новости. И скажу тебе, были такие, что дожидались меня с рассвета. Я обходил тридцать семь деревень, не дурно, а? А сколько народу? Людей, которые не были оторваны от мира? И благодаря кому? Мне, Ар Баннуру, лучшему собирателю новостей в Финистере. Мой голос разносился от церкви до реки, где стирали белье, и я все помнил наизусть. Все задирали головы, чтобы послушать меня. И мой голос нес жизнь, вещал о мире, а это тебе не рыбу ловить, попомни мое слово.

2